Ещё учась в школе, он любил ходить в гости к соседям Наурзалиевым, когда к тем прибывал в отпуск их сын Мурзабек, служивший сверхсрочно на Дальнем Востоке - на атомной подлодке. Мальчишке нравилось всё - и красивая форма военного моряка, и то, как он играл на гитаре и пел, и, конечно же, его рассказы о морях-океанах, о суровой романтике дальних походов… Всё это на бессознательном уровне запало ему в душу, так что, когда весной 1983-го года ему пришло время идти служить в армию, Аббат попросился в морфлот.
В военкомате его просьбу уважили, служить он поехал в Севастополь. Там крепкого, спортивного парня сначала определили в морскую пехоту, но Аббат не сдавался – пошёл к начальству и сказал: "Хочу служить на кораблях, желательно, на подводной лодке!" И призывнику пошли навстречу - направили в 11-й учебный отряд подводного плавания, в одну из лучших школ подготовки матросов для службы на субмаринах. "Отряд оборудован был всем необходимым, - вспоминает Аббат Хожатович, - включая настоящую дизельную подлодку в разрезе, со всеми механизмами и узлами – работающими! Там мы детально изучали её устройство". Поскольку Аббат имел удостоверение тракториста, полученное в школе, его определили в дизелисты.
Большое внимание уделялось физической подготовке, регулярно проходили соревнования по разным видам спорта, где семибугоринский парень легко брал первые места – по бегу, плаванию и т.д. Его даже хотели оставить спортинструктором при бассейне, но он отказался и снова обратился к начальству, чтобы его отправили на флот. И его просьбу снова уважили – пройдя в учебке шестимесячный курс, он поехал служить в знаменитый город Полярный, где дислоцировалась крупнейшая база Северного флота.
Там его определили на дизельную подлодку 641-го проекта. Их разработали для замены первых послевоенных океанских лодок в конце 1950-х годов. Предназначались они для боевых действий на дальних коммуникациях, постановки мин, разведки, противолодочных действий. За время службы лодки заслужили высокие боевые оценки, в том числе четыре лодки 641-го проекта участвовали в операции советского флота у берегов Кубы во время Карибского кризиса.
На борту такой субмарины Аббат прослужил два с половиной года. "Подлодка – это большая консервная банка, в которой на глубине в десятки метров заперты семьдесят человек. В большинстве отсеков, где работают двигатели и другие механизмы, жара – под 50 градусов, в других (в торпедном, например) – наоборот, страшный холод. При переходе из отсека в отсек надо предварительно уравновесить давление между ними (оно разное), а иначе может так отлететь крышка люка, что костей не соберёшь… Травмы – переломы, вывихи, ожоги и т.п. – на лодке не редкость, поэтому надо быть предельно собранным и осторожным. Не всегда это получалось, ведь в походе на сон отводится только четыре часа, да и то тебя то и дело будят. Хронический недосып изматывает, теряешь способность концентрировать внимание… А это может привести к тяжёлым последствиям, в одну секунду можно стать калекой".
Так, по невнимательности рулевой их лодки, молодой матросик во время учений "Щит", которые проходили на Балтике, ошибся и повернул рули в другую сторону – во время всплытия, при работающих двигателях. В результате рули оторвало, лодка получила ряд повреждений и потеряла ход. Но, благодаря искусству бывалых моряков, удалось всплыть на поверхность, где лодку взяли на буксир и оттащили в ближайший док – в порт Клайпеда.
С лёгкой улыбкой, а порой со смехом вспоминает Аббат сегодня то непростое для молодого матроса время, тяготы и удивительные для непосвящённых детали быта подводников. "Даже чтобы сходить в гальюн (туалет), надо было проделать ряд манипуляций - отрегулировать нужным образом давление в унитазе, иначе оттуда ударит мощная струя нечистот, и потом придётся драить гальюн…Такие случаи были, но, слава Богу, не со мной!"
Зато подводников усиленно кормили, перед едой каждому для аппетита был положен бокал красного сухого виноградного вина. Правда, вся пища была закатана в жестяные банки, включая нашу знаменитую астраханскую воблу. Давали и шоколад.
Аббат совмещал матросскую службу с общественной работой. Ещё в учебке его приметило начальство и продвинуло по комсомольской линии, поэтому на лодке он стал комсоргом и бессменным помощником замполита. Ему – обладателю красивого почерка – также поручили оформление всей партийно-комсомольской документации, выпуск стенгазет ("Боевого листка"). И он справлялся, успевал везде. Не случайно его рекомендовали для поступления в Киевское высшее военно-морское политическое училище – единственное такого рода в СССР. Туда он поступил, успешно сдав экзамены, не дослужив полгода срочной службы.
Располагалось училище в историческом центре украинской столицы, на знаменитом Подоле, в комплексе зданий бывшей Киево-Могилянской духовной академии, где в своё время учился ещё Михайло Ломоносов. Со всех сторон оно было окружено действующими храмами. Когда началась перестройка, в конце 80-х годов в некогда братской республике подняли головы недобитые украинские националисты, было создано общественно-политическое движение "Рух". Руховцы устраивали демонстрации у стен училища, держа в руках плакаты типа: "Москали, геть в Москву!" Манифестанты требовали освободить исторический памятник культуры и архитектуры и в итоге своего добились – после распада СССР.
Но пока ещё был жив Советский Союз (а Аббат поступил в училище в 1986 году), это учебное заведение было весьма престижным. "Со мной вместе там учились не только бывшие срочники, решившие связать судьбу с флотом, не только суворовцы и нахимовцы, но и "блатные" ребята – сыновья адмиралов, партийных работников и др., ведь диплом Киевского училища позволял устроиться в райкомы, обкомы, милицию… Политруков часто брали в особисты и даже в КГБ. Служило много ребят - жителей союзных республик, в том числе казахи. Не все выдерживали строгие армейские порядки, установленные там, жёсткую дисциплину, плотный график занятий. Изучали, конечно же, марксизм-ленинизм, обществознание, философию и много других предметов. Обязательным условием было хотя бы курсе на третьем вступить в КПСС, но это право надо было заслужить – сначала стать кандидатом в члены партии, а затем получить рекомендации трёх коммунистов".
28 июня 1990 года Аббат окончил училище, получив погоны лейтенанта и был распределён в Калининградскую область, в бывший немецкий курортный городок Кранц (ныне Зеленоградск). Там его назначили замполитом гарнизонной роты, обслуживавшей флотские части, расквартированные на территории бывшей школы абвера. "Места там живописные, пляж, море, песчаные косы, леса, озёра, старинные готические здания… - вспоминает замполит. - В годы второй мировой там поправляли здоровье раненые немецкие офицеры. Под моим началом оказалось более сотни человек, а командира роты, как назло, перед моим приездом перевели, и все заботы свалились на мою голову. В первые же дни попались на нарушении устава несколько матросов, трое из них оказались моими земляками-астраханцами, а один даже из Камызяка! Дабы не разлагать дисциплину, примерно наказал и земляков".
К тому времени молодой офицер был уже женат на землячке – семибугоринской девушке Елене, она переехала к месту службы мужа, там им дали служебную квартиру. Служба шла своим чередом, но в воздухе уже пахло предстоящими историческими катаклизмами – в Прибалтике шёл процесс суверенизации трёх республик, оттуда начали выводить войска, вывозить оружие и военное имущество. Всё это везли в Калининградскую область. "Был натуральный бардак, - с горечью вспоминает мой собеседник, - грузы разворовывались, вместо автоматов и гранат в контейнерах были кирпичи… Порой технику, боеприпасы сгружали просто на землю, складов не хватало. Многие тогда нагрели руки на флотском и армейском имуществе. Вскоре грянул августовский путч, в ночь на 19 августа 1991 года поступил приказ – взять под охрану вокзал и другие объекты. Командиры не стали торопиться, несмотря на истерику особиста, решили выждать, чем всё там, в Москве кончится… И приняли мудрое решение. А особиста увезли на следующий день после ареста ГКЧП. Нас, замполитов, переименовали в заместителей командиров по воспитательной работе с личным составом, парткомы из частей убрали".
После раздела страны в Беловежской пуще прошёл "парад суверенитетов", бывшие союзные республики начали создавать свои вооружённые силы. Казахам, служившим в Советской армии и Военно-морском флоте, стали поступать предложения руководства Казахстана – перейти на службу в национальную армию. Многие казахи, которых я знал, так и сделали, некоторые дослужились впоследствии до высоких чинов. Поступало такое предложение и мне – пришло письмо в солидном конверте, на красивом бланке из консульства Республики Казахстан. В нём мне предлагалась хорошая должность с присвоением очередного воинского звания. Мы с супругой обсудили предложение, и я… отказался.
А когда в 1992 году из Баку под угрозой захвата наших кораблей азербайджанцами Каспийская флотилия была выведена в Астрахань, у меня появился шанс вернуться в родные места, и я перевёлся на малую Родину. Сначала служил в городе Нариманов, в части радиоразведки. Затем занимал различные должности – офицера по общественно-государственной подготовке и информированию в управлении бригады, заместителя командира дивизиона тральщиков по воспитательной работе, был внештатным дознавателем. Возглавлял отдел морально-психологической работы и профилактики правонарушений штаба Каспийской флотилии. В 2006 году в звании капитана второго ранга ушёл в отставку – по семейным обстоятельствам. Общий стаж выслуги к тому времени у меня составлял 27 лет. Наши с женой сын и дочь к тому времени уже получили хорошее образование (сын, кстати, тоже военнослужащий) и работу, устроили свою жизнь, и я мог со спокойной совестью уйти на заслуженный отдых. Я был награждён в ходе службы рядом наград, в том числе – медалями "За дальний поход", "За воинскую доблесть", "300 лет флоту" и другими. Свою жизнь я полностью отдал флоту, воплотив в реальность детскую мечту о море. У меня было немало возможностей уйти на различные перспективные должности на гражданку, в бизнес и т.п., но я никогда не мог представить себе жизни без флота, поэтому ни о чём не жалею!"