Об авторе. Михаил Кулагин родился и вырос в Камызяке, окончил "четвёрку", затем рыбвтуз. Сейчас живёт и работает в Астрахани. Ещё школьником увлекся музыкой, не бросает это хобби и сейчас - играет на соло-гитаре в астраханских кавер-группах. Вот уже больше года периодически сотрудничает с чапаевским ВИА "Дежавю".
Поводом взяться за перо для меня стала серия ретро-фотографий "Шальная молодость моя…", посвящённая ВИА-движению в нашем районе в 70-80-е годы, которую выложил в "Одноклассниках" наш земляк, житель Камызяка Николай Тощев - замечательный человек, интересная личность и хороший музыкант. Была масса восторженных комментариев в соцсети по этому поводу, камызякцы начали вспоминать, кто, когда и с кем играл... А вскоре редакция "МД" напечатал статью- антологию на эту же тему - "Рок-н-ролл жив". Мой рассказ вмещает всего один забавный случай, имевший место в реальности.
Наша молодость была какой-то особенной, счастливой, что ли. Нам необычайно повезло жить именно в ту эпоху. Вовсе не потому, что тогда мы были молодыми. Скорее, лучшее время жизни совпало с лучшим временем в истории нашей страны. Иго кочевников, времена опричнины и смуты, самодержавия и крепостничества, социальных потрясений и революционных бурь, кровавых мировых войн, культа личности и волюнтаризма ушли в прошлое. И держава, наконец, вырулила в тихие воды развитого социализма. Все трудности и невзгоды легли на плечи наших предков, а нам досталось сладкое время брежневского застоя. Государство сопровождало нас с самого рождения. Строило нам пионерские лагеря, санатории, давала профессии, жильё – и всё бесплатно! А после обязательного трудоустройства гарантировало пенсии. Вот когда была стабильность!
Мы и представить себе не могли, что когда-то наступит время другой "стабильности", которая не оставит от брежневской и следа. Но сейчас не об этом. Да, это были 70-80-е! Годы нашей "расклешённой" юности и джинсовой молодости. Общество взяло передышку в бесконечной череде единоборств с супостатами и сосредоточилось на борьбе за урожай и претворении в жизнь мудрых решений Партии. При этом попутно и с большим успехом обрастая личным имуществом. Что, собственно, не противоречило той же линии Партии. Хлеб уже рассматривался как основа для бутерброда и появился устойчивый запрос на зрелища.
Зал шикарного по тем временам районного Дворца культуры набивался до отказа поглазеть на заезжих звёзд. Валерий Леонтьев и Жанна Бичевская, "Добры молодцы" и всякие там "гитары" блистали на новенькой камызякской сцене в свете диковинных для провинции софитов и прожекторов. Мы прибегали домой и на своих корявых отечественных гитарах пытались подобрать только что услышанные свежие "вещи", чтобы вечером исполнить их незрелыми юношескими голосами в беседке около дома. "Лед зеппелин" и "Бенд оф зе ран", "Зе дорз" и "Би джиз", "Тич ин" и "Слейд" - всё это… прошло мимо нас. Нам хватало отечественных ВИА, песни которых не были нафаршированы виртуозными инструментальными партиями, а рассказывали на понятном языке о разбитой любви под клёнами.
Нужно сказать, что талантов в Камызяке и в то время хватало. Музыканты Александр и Виктор Ерёмины, Толик и Серёга Гарянины, Володя и Лёша Тюменцевы собирали толпы зевак возле свадебных шатров каверами популярных шлягеров. А какими волшебными голосами обладали братья Шашины! Мы создавали свои "бэнды" и репетировали до изнеможения, стараясь стахановским усердием восполнить отсутствие музыкального образования, чтобы хоть как-то соответствовать местным "авторитетам". Это был своеобразный вокально-инструментальный бум. А участников этого бума в то время величали "лабухами". И мы лабали! Как могли. Во всяком случае, старались. Но не все. Были среди нашей братии и "стакановцы". И с ними иногда происходили довольно курьёзные истории, одной из которых я и хочу с вами поделиться.
Нашим коллегой по цеху в то время был мало чем примечательный парень по прозвищу Стив - худощавый брюнет среднего роста с непослушными вьющимися волосами. Этим прозвищем он был обязан своему кумиру Стиву Тайлеру, лидеру набирающей бешеную популярность группы "Аэросмит". Тайлер был единственный из рок-звёзд, кого он знал, чем и старался при случае блеснуть. Вот и прилипло к нему это модное имя. А может, оно трансформировалось из его прежней клички СтЭфан, данной ему с лёгкой руки красавца-балагура Сашки Фомина. Но носил он его не без удовольствия.
Стив был убеждённым лоботрясом. В общем-то, человек неплохой, он всё делал спустя рукава. Кое-как закончив восемь классов, поступил в "шарагу", где тоже особо не блистал. Ничем особо не интересовался, книг не читал, с газетами контактировал исключительно тактильно при исполнении физиологических потребностей. Оттого лексикон его был беден и состоял в основном из междометий, что не способствовало коммуникабельности. Ровесникам с ним было неинтересно, да он от этого особо и не грустил.
Так и прошёл бы его жизненный путь по скрытой от посторонних глаз тропинке, если бы не одно обстоятельство: он тоже был "лабухом". Первые навыки игры на гитаре получил в армии. Но развивать их не стал. Освоение трёх аккордов считал достаточным, а остальное малопонятным излишеством. Само владение этим модным инструментом в то время уже выделяло тебя из толпы и повышало статус в любой компании. Со временем каким-то образом он обзавёлся недорогой аппаратурой и пополнил ряды свадебных музыкантов. К выбору инструмента Стив подошёл весьма прагматично. На "басухе" (бас-гитаре – ред.) было всего четыре струны. Это тебе не "ионика", где клавиш видимо-невидимо, и даже не шестиструнный "ритм". Но, как оказалось, и на четырёх струнах ваять не сахар. Как ни крути, но в ноты попадать нужно. И он придумал весьма оригинальный способ. Как только "гармония" выпадала из его головы - что происходило довольно часто - он начинал медленно скользить пальцем по струне от одного конца грифа к другому и обратно. Что-то вроде глиссандо. Таким образом, он, подобно сломанным часам, пару раз за такт всё же закрывал нужную ноту. Музыканты в его коллективе подбирались под стать и постоянно менялись. Редкие "репы" (репетиции – ред.), как правило, заканчивались попойками, с которых не все в состоянии были уйти своими ногами. Всё это не способствовало качеству игры. И напрасно Вовка Гайдидей, человек музыкально очень одарённый, играя как-то с ним на одной из "халтур" (свадеб и других платных концертах – ред.), истошно кричал Стиву: "Модуляция! Модуляция!" (повышение тона – ред.). На что тот в антракте доходчиво пояснил, что у тебя, мол, своя "гармония", а у нас - своя! "Так что, Вова, давай тут без этих самых… как его... Кто здесь чё понимает?!" Это был его принцип! Если, мол, я – и то мало что смыслю в этом нелёгком деле. В общем, со временем за его коллективом закрепилось звание "виртуозы", а за ним самим - "Стиваков".
Несмотря на все эти "мелкие" недостатки, без работы в то время не оставался даже он. Спрос на ансамбли в свадебный сезон был бешеным. Молодожёны переносили дату регистрации, лишь бы попасть в график музыкантов и не оставить торжество без "эстрады". У нас было по два заказа в неделю – пятницу и субботу. А каждая свадьба тогда длилась по два дня. Так что домой мы возвращались уставшие, но богатые.
В ту роковую субботу у Стива намечалась "халтура" в Уварах. Загнав раскалённый от жары трактор в гараж, он отпросился с работы пораньше, чтобы дома быть к трём часам дня. К четырём за ними должен был заехать автобус. Состояние Стива было, мягко говоря, "не ахти" после вчерашнего соседского "юбилея". Его очень по-взрослому отмечали с мужиками на "спасалке" какой-то ужасной бормотнёй "на карбиде" вплоть до часу ночи. Стояли времена горбачёвской "засухи" и к ассортименту особо не придирались. Лишь бы, как говорится, "оно горело". У дома уже ждали барабанщик Витёк и тщедушный симпатичный парнишка, припомнить которого Стив как ни старался, так и не смог. Состав его "виртуозов", как я уже говорил, к тому времени постоянно менялся и порой доукомплектовывался перед самой свадьбой с улицы по принципу "если не можешь играть на гитаре – садись за клавиши!". Или наоборот. Форму в последнее время Стив считал важнее содержания. Поздоровавшись с обоими, Стив устало спросил:
- Где остальные? – хотя о ком конкретно сейчас идёт речь он и сам, хоть убей, сообразить не мог.
- Пока я один… - грустно произнёс Витёк и перевёл разговор на другую тему. – Жарища! Спасибо Олег на "тырчике" подвёз.
То, что у парнишки был мопед, пришлось очень кстати. Стив достал мятую пятёрку и обратился слипшимися губами к Витьку:
- Сгоняйте по-быстрому к Люси. Башка трещи А я пока аппаратуру… к калитке... – каждая фраза давалась Стиву с трудом.
Людмила Наумовна была образованной и весьма деловой женщиной преклонного возраста. Помимо родных классиков она также читала "вражеских", и благодаря бессмертной книге Гарри Грэя знала, что времена всевозможных запретов делали предприимчивых людей сказочно богатыми. К тому же она не была идеалисткой и нравственный аспект бутлегерства её особо не волновал. Дом её находился прямо напротив лесхоза, который в то время располагался на Косточке. Трудно было найти более удачного места для подобного стартапа. Пристрастие лесхозовского "истэблишмента" сулили большие перспективы. Из чего и как Людмила Наумовна варила свою брагу, оставалось загадкой. Мутная светло-серая и шипучая как газировка жидкость была удивительно кислой, но торговалась недорого и функции свои выполняла сполна. От страждущих не было отбоя! Так что сотрудничество двух хозяйствующих субъектов, несомненно, можно было назвать взаимовыгодным. В благодарность всё тот же Сашка Фомин ласково окрестил её Люси, с французским шармом ставя ударение на последний слог. Стражи леса оставляли ей свои авансы и зарплаты. А истратив наличные, несли всё барахло с родного предприятия: гусеничные траки, огромные ржавые шестерни от редукторов, куски стальных тросов и прочий хлам, нужность которого вызывала сомнения у простого советского обывателя. В итоге на заднем дворе Людмилы Наумовны выросла солидная гора из всего этого добра. И что она собиралась делать со всем этим добром, было второй и самой большой загадкой этой незаурядной женщины. Сдачу металлолома в то время "крышевали" пионеры.
Вода в бочке душа за день нагрелась до состояния кипятка и ничего, кроме телесных страданий Стиву не принесла. Переодевшись и прихватив со стола пару карамелек, он вышел во двор. В выборе одежды Стив был консервативен. Если к тому времени, говоря словами героя известной кинокомедии, в джинсы уже облачились даже самые отсталые слои населения, Стив стилистически оставался в "семидесятых". Клеша-колокола из тёмно-коричневого кримплена и светлую рубашку с воротниками-крыльями поверх пиджака венчали чудо-ботинки производства местной сапожной мастерской двух братьев армян, которая находилась на втором этаже таболинского магазина "Лотос". Тупоносые, на толстенной подошве и огромных каблуках, они были покрыты лаком цвета "санбёрст" и в уже наступившую эру кроссовок выглядели нелепо. Но были на удивление гармоничны в сочетании со всем остальным гардеробом Стива. Они ещё сыграют свою роль в нашей истории.
Наконец, вернулись Витёк с Олегом и торопливо занесли во двор банку с брагой.
- Э-э, а почему двухлитровка? – разочарованно спросил Стив. - Она ж трояк стоит!
- Люси сказала, что последняя. Еле за пятёрку уговорили – оправдывался Витёк.
- Ну, Людмила Наумовна… Три пишем, два на ум пошло… - бурчал под нос Стив, нетерпеливо открывая трясущимися руками тугую пластмассовую крышку. С первым глотками тёплой "игристой" он будто попал в пушистые объятия такого непередаваемого блаженства, которое может испытать только человек, до крайности измученный "Нарзаном". Разлитая по стаканам бражка подняла настроение и развязала языки. Выяснилось, что Олежек закончил "музыкалку". Правда, по классу баяна. Но особой разницы между инструментами Стив не усматривал. И он быстро уговорил поплывшего на жаре паренька подхалтурить сегодня гитаристом. За беседой они не сразу расслышали "нытьё" коробки передач от "Газ-52". Что-то с грохотом подъехало к дому и сипло просигналило. "Автобус!" - смекнул Стив, закусил конфеткой и выскочил на улицу.
- Твою ж мать… - с какой-то обречённостью произнёс он, едва не подавившись карамелью.
У дома в клубах пыли стоял "Кубанец". Это был уникальный транспорт. Тот, кто хоть раз имел неосторожность прокатиться на нём, согласится с утверждением, что первый миксер был придуман в России. Казалось, рабочий класс, создавая подвеску этого автобуса, пытался отомстить трудовому крестьянству за пустеющие полки магазинов. Стив ещё со времён работы в совхозе помнил, с каким "комфортом" этот "перпетуум мобиле" доставлял их на участок. И хотя основная часть дороги пролегала по асфальту, доезжали знатные механизаторы до полей уже малопригодными к работе. Что, в свою очередь, ещё больше усугубляло продовольственную ситуацию в стране.
- Эстрада Савичева? – спросил грузный в мокрой от пота рубашке водитель. Получив утвердительный ответ, устало перебрался из кабины на лавочку у забора под тень раскидистого вяза и попросил воды. Следом из салона, как из горящей избы, с криком "Фу-ух!" выскочил баянист Валентин, который также был включен в плей-лист концертной программы. Невысокий мужчина лет сорока, страдающий сердечным горбом, Валентин слыл человеком добрым и безотказным, что сейчас было очень кстати. Отработать свадьбу втроём было делом весьма затруднительным даже для такого пофигиста как Стив. И помощь профессионала была сейчас просто подарком судьбы. Валентин на своём стареньком баяне мог сыграть всё: от "цыганочки" до "Дип пурпле". К тому же, в любом состоянии.
Итак, погрузив аппаратуру, музыканты отправились в путь. Допивали остатки браги они уже вчетвером на пароме, где и закрепили договор о совместном сотрудничестве. Известие о том, что невеста родом из Успеха ещё больше воодушевила коллектив, обещая неплохую "винную карту" за их столом. А это уже был не просто приятный бонус. Во времена сухого закона это был настоящий "джек-пот"! Всё складывалось как нельзя лучше. И даже то обстоятельство, что оставшаяся часть пути пролегала по гравийке, и их телам пришлось немного полетать по салону, ничуть не испортило настроения артистам. В общем, к свадебному шатру они подкатили полные надежд и энтузиазма.
Встретили их как родных. Шатер казался огромным и невероятно светлым из-за обтянутых целлофаном боковин. Столы под белыми скатертями ломились от всяческих закусок и напоминали Стиву иллюстрации из популярной книги "О вкусной и здоровой пище". Музыкантов пригласили перекусить с дороги за их личный столик, на котором уже красовался графин с рубиновой жидкостью и набором гранёных стаканов. Говорят, село Успех было образовано депортированными румынами, которые привезли с собой лозы винограда. Культурой виноделия этот трудолюбивый народ владел в совершенстве. В день рождения дочери отец закатывал двухсотлитровую дубовую бочку вина, которую открывал в день её свадьбы. И - вы не поверите! – они делали вино, которое можно было резать ножом! В общем, перекусили наши ребята довольно плотно. Причём, осетровому балычку предпочли дефицитный в то время тонко нарезанный сервелат. Особенно суетился перед ними старший брат невесты, голубоглазый крепыш с длинными выцветшими волосами. "Вы уж, ребята, пожалуйста, не подведите!" - повторял он то и дело, разливая вино по стаканам. "Что вы, что вы! Как можно?" - то и дело успокаивал его Стив.
Народ тем временем стал постепенно заполнять шатёр. Нарядные и благоухающие "Ожёном" и "Красной Москвой", гости рассаживались на лавочки спиной к столам в ожидании начала торжества, вполголоса обсуждая местные новости. Наконец, к Стиву подошёл "шафер" и попросил музыкантов приготовиться. Именно с этого момента судьба ввела их в зону сплошной чёрной полосы.
Во-первых, на радостях они забыли настроить инструменты. Во-вторых, вдруг выяснилось, что на гитаре Олега порвана струна. А Стив не имел привычки возить с собой запасные. Народ уже выстроился "ручейком" для встречи жениха и невесты, а ансамбль устроил им какое-то дёрганье струн, делая ожидание ещё более тягостным. Стив спиной чувствовал тяжёлые взгляды публики. Но это было только началом.
Молодых тогда встречали и провожали под "Марш славянки". Знать и играть его должен был каждый "лабух". А Олег никогда не играл его на гитаре с порванной струной. Поэтому солировать по договору должен был Валентин. Но его, как назло, выворачивало в этот момент на берегу. Нужно было срочно как-то выкручиваться самим. Осенило Витька. В то время ведущими на свадьбах часто были сами музыканты, и сценарий особым изыском не отличался. Поправив микрофон, он поприветствовал гостей и попросил под этот чудный марш - он так и сказал: "чудный марш"! - аплодисментами встретить молодожёнов. Дал палочками отсчёт и… начал солировать голосом в микрофон! Вокализ, по-моему, так это называется.
-Ла, ла-ла, ла, ла-ла, ла, ла-ла-а-а, ла-ла… - понеслось по шатру под аккомпанемент не сразу пришедших в себя Стива и Олега. Новобрачные робко вошли в шатёр и, окинув недоумённым взглядом "эстраду", направились к своему столу. Ручеёк гостей стал смыкаться за ними и превратился в длинную очередь поздравляющих. По продолжительности "Марш славянки" прямо пропорционален количеству поздравляющих. И сегодня этому чудному маршу не было видно конца и края. Витёк быстро осип и знаками стал умолять Стива подменить его. Теперь "залалакал" Стив. Марш игрался в ля-миноре. И всё бы ничего, да только это была не его тональность. Обычный музыкант легко поменял бы её под свою. Но Стив-то был необычным! В ля-миноре он совершенно не вытягивал верхние "си" и "до". Добираясь до них, он брал таких "петухов", что окончательно привлёк к себе внимание всего шатра и, возможно, его окрестностей. К тому же он всё это безобразие разбавлял обрывками какого-то вульгарного текста про "подмышку" и "волосатую грудь". Говорят, стоя на сцене, артисту трудно оценить собственное звучание. Но то, что дела, как говорил всё тот же Сашка Фомин, "не есть "гут", Стив понял по несущемуся сломя голову к своему баяну Валентину. Едва накинув на себя инструмент, он тут же перехватил инициативу. И марш, как появившийся на свет младенец своим криком роженицу, избавил гостей от мук и страданий. В руках мастера он зазвучал торжественно и задорно, вернув гостям утраченный было оптимизм. Правда, ненадолго. Вдруг выяснилось, что оркестр "не строит" с Валентином, и диссонанс начал резать ухо. Но Валентин-то был музыкантом! Он заставил замолчать Стива с Олегом, и "Славянку" они уже доигрывали вдвоём с барабанщиком.
Наконец, поздравления закончились, и гости расселись за столы. Двое хмурых парней, одним из которых был тот самый брат невесты, подошли к Стиву и очень серьёзно поинтересовались:
- Что это было?
- Да не… - ставя гитару в угол и не поднимая на них глаз, ответил Стив. – Там аппаратура немного… Струна порвалась… А так всё нормально.
- Давайте соберитесь, – как-то недобро посоветовал брат и тяжело посмотрел на Стива.
Витёк в микрофон попросил гостей наполнить бокалы и приготовиться к первому тосту. Просьба была воспринята с энтузиазмом, и это немного разрядило обстановку. Родители суетились у столов, то и дело спрашивая, всем ли хватило посуды и рюмок.
Олег выпил залпом стакан вина, но расслабиться это не помогло. Его изрядно потряхивало от волнения и какой-то внутренней тревоги. Он всегда играл только по нотам и никогда - перед таким количеством публики. Витёк случайно встретил его сегодня по дороге за хлебом в "пятиэтажках" и попросил подкинуть до Стива. А там как-то всё само собой закрутилось. Родители вторую неделю были в санатории, поэтому деньги были не лишними. И только теперь, испытав шок от жуткого непрофессионализма его сегодняшних коллег, начал осознавать, в какую авантюру ввязался. Такого желания вновь оказаться дома он ещё никогда не испытывал. Попытка вразумить эту сладкую парочку успехом не увенчалась.
- Ребята, Иоганн Бах писал: в музыке нет ничего сложного, Нужно только правильно попадать по нотам в нужное время и… - начал было он, но Стив с брезгливым выражением прервал его:
- Ну их на фиг, твоих писателей! Этих всех бахов-шмахов!
- Это композитор, - обиженно буркнул Олег.
- Тем более! – рубанул Стив. Влил в себя гранёную порцию "бургундского" и нравоучительно изрёк: – Играй спокойно и не парься! Кто здесь чё понимает? Село!
Да, Стив не был мыслителем. И всё же такой фривольности судьба решила сегодня ему не прощать. Дьявол, как известно, кроется в деталях. И самую важную – то, что они сегодня играли в Уварах, он упустил. В Уварах жил Лёшка Гундобин. Жизнерадостный симпатичный кудрявый парень, музыкант-самородок. Про таких говорят: бог в лобик поцеловал. Лёшка играл на всех доступных ему инструментах: гармошке, балалайке, гитаре. И как играл! Он вполне сносно исполнял "Чардаш Монти"! Конечно, с точки зрения человека с консерваторским образованием мастерство его нельзя было назвать идеальным, но равнодушным оно уж точно никого не могло оставить. Он был невероятно талантлив! Приятный тембр голоса с едва уловимой хрипотцой прошибал до мурашек, а женскую половину доводил до слёз. Самодеятельная агитбригада с его участием гремела на весь район и собирала призы на всевозможных конкурсах и смотрах. К тому же, он был прекрасным человеком. Сгубила его впоследствии обычная русская беда. Та, которая губила сейчас Стива и его "контору". Так что уваринцы прекрасно знали, что такое хорошая музыка. И не учитывать этот факт было верхом легкомыслия. Мало того, Лёшка со своим ансамблем сегодня тоже "работал" свадьбу буквально через две улицы. Как говорится, вышел покурить – и почувствуй разницу!
Торжество тем временем постепенно набирало обороты. Отзвенели тосты за родителей жениха, потом невесты, за бабушек и дедушек, за любовь, за самих молодых. Предстоял первый и самый трудный "заезд", за время которого нужно было поднять и раскачать не вполне созревшую для веселья публику.
- Ну что, парни, – обратился к ним подошедший шафер. - Пора начинать!
"Ну, вот и сходил за хлебушком…" - Олег реально почувствовал, как у него подкосились ноги. Но и на этих ногах он готов был сейчас бежать куда угодно. Словно в тумане нацепил на себя ненавистную гитару и как приговор услышал слова Стива:
- Давай вальс. - И, уже обратившись лично к Олегу: – Не боись! Там всего три аккорда. Ну, может, четыре.
"Капец…" - подумал Олег и почувствовал, что от стыда и страха его изрядно колбасит. Но тут вдруг раздался глухой щелчок, и шатёр погрузился в полумрак. Во всём селе внезапно отключили свет. Гости зашумели, зачиркали спичками и зажигалками. Откуда-то мгновенно появились свечки, керосиновые лампы, и шатёр снова стал наполняться светом. Замешательство было недолгим. Неприятность только раззадорила гостей. Как только Валентин заиграл на баяне вальс для молодых, гости закружились парами вместе с ними, не оставив свободного места на танцполе. А после вальса дружно ринулись в пляс. Валентин выдавал им плясовые одну за другой. "Барыню" сменяла "Кадриль", а "Цыганочку" "Частушки". Утомившись, народ возвращался за столы, и Валентин затягивал им "Рябину". На какое-то время свадьба забыла о наших "виртуозах".
Олег благодарил бога за отключенный свет и втайне надеялся, что его сегодня уже не дадут. К спиртному он был равнодушен, но сейчас желание напиться было сильно, как никогда. Нужно было как-то уйти от этой жуткой реальности. И – хвала Дионису! – страх и отчаяние начали постепенно разжимать свои объятия. К тому же Стив с Витьком утверждали, что бывали в гораздо худших ситуациях. И ничего – целы и невредимы, как видишь! Они выходили курить, снова выпивали и закусывали, о чём-то вспоминали и над чем-то смеялись. Так продолжалось часа два. Пока снова не дали свет.
Валентин оборвал "Лезгинку", снял баян и рухнул от усталости на скамейку. Но гости как будто этого и ждали. Они засвистели, захлопали в ладоши и, повернувшись к эстрадникам, наперебой начали требовать:
- Давай, мужики!.. Газманова!.. Добрынина!.. Что-нибудь!..
А мужики уже плохо что соображали. Угол, где расположился ансамбль, был затемнённым. Лампочку там обычно выкручивали сами музыканты, чтоб не доставали насекомые. Потому тот факт, что они не сразу добрались до инструментов, от гостей ускользнул. Олег во второй раз за сегодняшний вечер почувствовал, как у него подкашиваются ноги, но на этот раз уже не от волнения. Наконец, гитары одеты, "усилки" выкручены на полную, в микрофон произнесены ритаульные "раз-раз". Гости застыли в непреодолимом желании стартануть под "эстраду". Стив повернулся к Витьку и скомандовал:
- Давай с этой… - и осёкся. Они только что за столом набросали список из песен - всё вылетело из головы! Возникла ненужная пауза.
- Да давай с любой! - нетерпеливо прохрипел Витёк.
Стив наугад раскрыл "талмуд" с текстами песен и еле выговорил:
- …с "Земли в иллюминаторе"!
На вступление размениваться не стали, начали сразу с запева.
- Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе… - понеслись по шатру первые строчки шлягера в исполнении Стива.
Тут его мотнуло. И если микрофон и равновесие ему удержать удалось, то пюпитр с "талмудом" грохнулись на земляной пол шатра, и тексты синглов стали недосягаемы. А доставать его в таком состоянии было большим риском.
- …земля в иллюминаторе видна…
Это было всё, что могла предложить сейчас ему измученная портвейном память. Помутнённый рассудок наотрез отказывался вспоминать слова знакомой даже ребёнку песни. Таково уж было свойство коварного румынского вина: оно отключало клиентам либо ноги, либо голову - у кого что оказывалось слабее. Сочинять на ходу незабываемые тексты, как это делал легендарный Коля Крайнюков, Стив не мог от природы. Поэтому ничего другого, как повторять до посинения две первые строчки, на ум не приходило. Витёк с Олегом тоже были не в ударе. Можно было говорить о том, что коллектив полностью утратил способность что-то исполнять, а с ней и инстинкт самосохранения. Рвётся там, где слабее. А самым слабым звеном сегодня оказался Олег. Перед глазами у него то и дело заводилась какая-то карусель. Ноги за ней почему-то не поспевали… И он, сметая на своём пути барабаны и колонки, головой уронил Витька. Раздался грохот барабанной "меди", треск замкнувшего динамика. В общем, случилось то, что и должно было случиться. В отдельно взятом шатре назрела вполне революционная ситуация: "верхи" уже не могли играть, а "низы" не желали боле слушать! А какая свадьба без драки? Несчастных "виртуозов" быстренько извлекли из-под груды барабанов и потащили на улицу.
На заре проникновения в нашу страну тлетворной западной видеокультуры, переводчик фильмов Лёня Володарский гнусавым голосом за кадром заменял заморскую нецензурщину фразой "говорят по-испански". Так вот всё это время толпа выражала свою признательность исключительно "по-испански". В общих чертах это означало "вы совсем офигели" и "ерундой занимаетесь". Стив почувствовал, как его сзади под локти и за шиворот схватили чьи-то сильные руки, и он невольно присоединился к дружному потоку обсуждающих на том же "испанском" качество их игры гостей. В одном из своих визави он узнал брата невесты, выражение лица которого заставило Стива внутренне насторожиться.
- Э!.. Мужики!.. Дык… Струна порвалась… Хорош! Вы чё? Струна порвалась!.. –причитал Стив.
На улице его ждал "контрольный в голову": идеальное исполнение составом Лёшки Гундобина "Малиновки", доносившееся с соседней улицы.
- Вы, камызякские, совсем офигели!– заорал брат жениха, указывая рукой в сторону соседской свадьбы. – Вот как надо играть!
Удар был такой силы, что у Стива на какое-то время отключились изображение и звук. В кромешной темноте он увидел салют, который засасывала какая-то невидимая воронка, и он будто вновь оказался в салоне скачущего по ухабам "Кубанца". Пришёл в себя уже на земле. Удары сыпались один за другим. Но ни один из них по силе не шёл ни в какое сравнение с первым, "братским". Нос нестерпимо болел и перестал пропускать воздух.
Плебс разделился по гендерному признаку. Мужчины пытались выразить свои претензии физически, женщины старались всячески этому помешать.
- Сергей! Володя! Прекратите! Что вы делаете!.. – вцепившись в мужиков, визгливо взывала к разуму женская половина. Но русский бунт остановить трудно, особенно в самом его истоке. Чуда не будет, понимал Стив, и нужно было срочно что-то предпринимать. Как я уже говорил, румынское вино отключало у потребителя либо голову, либо ноги. Стиву невероятно повезло, что слабым местом у него оказалась именно голова. Потому что надежда сейчас была только на ноги и темноту августовской ночи. Стив вскочил и, что было сил, бросился к ближайшему переулку. Он не смотрел, преследует ли его кто-нибудь. Он понимал, что сейчас нужно просто бежать как можно дальше от этого балагана, в который именно он и превратил этот замечательный праздник.
До переулка было уже рукой подать, когда из темноты неожиданно вырос этот треклятый, стоящий на подножке посреди дороги "Восход"! К тому же, редкого чёрного цвета, и заметить его ночью не было шансов. "Грёбаные стелс-технологии!.." - чертыхнулся Стив, с грохотом и испанской бранью падая вместе с мотоциклом на такую негостеприимную для него сегодня уваринскую землю. Первая попытка подняться сходу не удалась. Его понесло вперёд, и он буквально нырнул в ноги сидевшим на лавочке у палисадника зевакам, наблюдавшим за происходящим на всё более набирающем интерес мероприятии.
- Ты чего, козлик?.. – задыхаясь от возмущения, медленно поднялся с лавочки его хозяин. Но бросился не на Стива, а к мотоциклу. Поднял его и стал осматривать, бережно поглаживая чехословацкие "сводилки" на бензобаке и переднем крыле. Стив воспользовался замешательством и лёгкими галсами бросился продолжать своё "ночное рандеву" по переулкам искушённого в музыке села.
- Стоять, Карий! – услышал он позади себя очень недружественный окрик пришедших в себя аборигенов и понял, что число "поклонников" у него сегодня будет только расти. Советские мотоциклы редко заводились сразу, и это дало ему солидную фору. Он уже почти достиг конца переулка, когда "Восход" наконец взревел, осветил на мгновенье Стива и с неподдельным злорадством рванул вслед за беглецом.
- Стоять, родной! – донеслась до Стива душевная просьба преследователей.
Стив резко свернул за угол и не сразу сообразил, что бежит уже по деревянному мостику через чудом возникший посреди села водоём. Мостик был прочным, ровным, шириной чуть более метра, но без перил. Бежать по нему было удобно, И он, как мог, взвинтил темп. Фара мотоцикла хищно рыскала по заборам ухабистого авеню. Наш герой почти добежал до противоположного берега, когда "Восход" выскочил из переулка и въехал на мостик. Мстителей было трое. И они банально не учли значения центра тяжести. На суше это было простительно, но на узком мостике сыграло роковую роль. Мотоцикл взбрыкнул и на мгновенье строптиво задрал переднее колесо. Этого хватило, чтобы всё трио с нечеловеческим, но грамотно разложенным на голоса испанским воплем "Блин!" вместе с мотоциклом рухнуло в воду.
Ситуация для Стива приобрела ещё более нежелательный оборот. Если до этого у него ещё теплилась какая-то надежда на благоприятный исход – как-то всё это дело замять, выпить мировую, раскурить вместе табачку - то теперь он явственно понял, что дело его - табак! "Восхода" ему никто не простит. Крики выныривающих лиходеев "Сука!.. Мотоцикл!.. Убью!" только подтверждали самые худшие опасения. Теперь нужно было бежать с ещё большей прытью. Но силы начали покидать Стива. Сердце бешено колотилось. Голова гудела. Нос распух и нестерпимо болел. Ноги становились ватными. Из ресурсов оставались только животный страх и непреодолимое желание избежать расправы. Жертва в таких случаях подсознательно стремится скрыться из зоны видимости преследователей. Он взобрался на вал и, цокая массивными каблуками, бросился в едва различимый в густеющей темноте переулок. Но то ли аллюр Стива стал менее уверенным, то ли дорога более неровной… Одна нога вдруг ушла в какую-то ямку, вторая споткнулась о кочку, и Стив плашмя растянулся в пыльной колее. Поднявшись, он вдруг понял, что стоит теперь только на одном стильном каблуке. Левом. Правый оторвался вообще. Первая же попытка уйти в отрыв ни к чему хорошему не привела. Стив снова упал и осознал, что для него "салки" закончились. А троица тем временем уже выбиралась на берег и бурно обсуждала планы предстоящей экзекуции, которые носили в основном сексуальный характер. От расправы его отделяли минуты. Но, видимо, кому-то наверху было скучно так банально заканчивать эту забаву, и он решил взять Стива на руки.
"Забор!" - осенило Стива. Нужно перепрыгнуть через забор и спрятаться во дворе! Сказано – сделано! Но перепрыгнуть - это только говорится легко. Почему он выбрал именно этот, самый высокий забор, Стив не мог объяснить себе даже потом. Может, потому что он был ближе. Да и времени на выбор, собственно, уже не оставалось. Он из последних сил подтянулся на руках, неуклюже закинул ногу и перевалился через забор всем телом. Но "клеша" оказались совершенно непригодны для подобного аттракциона. Он зацепился ими за доску и рухнул вниз, разорвав штанину по швам до самого пояса. Из-за этого приземлиться удалось только на лицо и руки. Но не это было самым печальным. Как оказалось, у дьявола на него тоже были свои планы. Едва поднявшись, Стив в ужасе застыл. Прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки вставший на дыбы огромный лохматый пёс исходил хриплым и почти беззвучным от лютой ненависти лаем. Потому-то Стив и не расслышал его с улицы среди общего лая поднятых им собак. Чудище рывками пыталось порвать железную цепь и вцепиться в обезумевшую от страха плоть до того, как она успеет обделаться. Высота следующего забора уже не имела для Стива никакого значения. К тому же, это был не забор, а задняя стена соседского сарая. В мгновенье ока он оказался на его крыше, инстинктивно гарцуя, как цирковая лошадь, словно всё ещё пытался увернуться от разъярённого пса. Прогнившие перекладины не выдержали, старый шифер ушёл из-под ног, и "везунчик" исчез в чреве дурно пахнущего заведения. Разбитый нос не мог передать всей палитры запахов, но Стив понял, где он находится, когда приземлился боком на что-то мягкое и чрезвычайно визгливое. О приватности не могло быть и речи. Щетинистые твари явно собирались поведать всему селу его местонахождение. Но тут внезапная нестерпимая боль от множества впившихся в тело раскалённых игл заставили Стива заорать "по-испански" громче разбуженных свиней. Падая, Стив снёс осиные гнёзда. Молодые особи уже подросли, окрепли, встали на крыло и прощать ему этого не собирались. Они жалили его через рубашку, остатки брюк, забивались в волосы. Это был ад! Стив яростно отмахивался от них руками и ногами. На скользком полу это стоило ему равновесия, и вскоре он весь был покрыт продуктами жизнедеятельности его новых четвероногих друзей. Многочисленные попытки вырваться наружу натыкались на какие-то балки, столбы, куски шифера и стены. Пока, наконец, он не вывалился в спасительный проём двери. Всё тело горело огнём и распухло, будто его надули через соломинку. Один глаз открывался только наполовину, второй не открывался вообще.
Наученный горьким опытом, он не стал делать резких движений и притаился под ближайшей к забору яблоней. Осмотрелся, больше полагаясь на слух, нет ли и в этом дворе такого же чудного пса, от которого он только что еле унёс ноги? Не считая возни встревоженных свиней, во дворе было тихо. Значит, собаки нет. Хозяева, скорее всего, тоже гуляли на одной из свадеб. До одури хотелось курить. Но пиджак, в котором оставались полторы пачки "Примы", был утерян в свинарнике. А туда возвращаться Стив не хотел ещё больше. И тут сквозь шум Стив услышал оживлённый разговор и пригнулся за яблоней. Голоса приближались. Это были именно та троица, благодаря которой он здесь и оказался.
- Нужно было сначала этого упыря догнать, а потом моцик вытаскивать!
- …и я бы потом всю эту лужу обныривал, чтобы вспомнить, где он! – иронически подхватил хозяин "Восхода".
- Его бы нырять и заставили!
- Хватит вам со своим мотоциклом! Я теперь не знаю, что с плейером делать, - зло сказал третий, размахивая каким-то предметом в руке.
При слове "плейер" Стив пригнулся ещё ниже. Плейер в то время был чуть ли не круче мотоцикла.
- Серый, дай сигарету.
- Да хоть всю пачку! На, пожуй, - засмеявшись, протянул из кармана какой-то комок.
- Тварь… Поймаю – убью! Где теперь искать этого козла? – прошипел первый и швырнул комок об забор.
- Его по "шузам" можно засечь. Он цокал, как полковая лошадь на параде.
"Ботинки!" - догадался Стив, инстинктивно снял их с себя и отшвырнул в сторону. Прямо в свинарник. Испуганные свиньи решила подложить Стиву очередную свинью и громко взвизгнули.
- Заткнись! – цыкнул на них Стив.
- Тихо! Слышали? – резко остановившись, спросил высокий.
- Нет. А чё? – после небольшой паузы ответили те.
- Ладно. Давай доскочим до Кочетова и Молодожёнов. Он не мог далеко ускакать. Чую.
Только после того, как их шаги стихли, Стив смог спокойно выдохнуть и поклялся про себя, что с сегодняшнего дня в его рационе будет только свинина. Поднятые погоней собаки постепенно угомонились, и в наступившей тишине всё отчётливей слышались песни в исполнении Лёшки Гундобина. Стив сидел, прислонившись спиной к стволу, и заворожено слушал творения настоящего мастера. Если бы он мог так играть и петь! Не носился бы сейчас в полглаза по дворам и свинарникам, а самого бы носили на руках! Отзвучал "Марш славянки", проводивший жениха и невесту. За ним ещё несколько песен, и музыканты стали прощаться с гостями, приглашая к десяти утра в этот же шатёр. А это значило, что хозяева с минуты на минуту могут вернуться, и нужно срочно менять дислокацию. На улице он долго озирался по сторонам, пока шея его не затекла от запрокинутой назад головы. Только в такой позе он мог сейчас хоть что-то разглядеть. Убедившись, что кругом никого, Стив продолжил свой путь к новым приключениям. Босиком идти оказалось намного удобней. Мешала только разорванная штанина. И если с ботинками Стив расстался легко, то без брюк идти было как-то не комильфо даже ночью. Он старался выбирать неосвещённые места и после каждой перебежки останавливался и прислушивался к тревожной темноте. Он уже было подумал, что ушёл от погони, как вдруг из-за угла выросли три фигуры, узнать которые Стив смог бы даже с закрытыми глазами. "Теперь точно капец…" - успел подумать он.
- Тормози, браток, - скомандовал тот, что покрепче.
Все трое обступили Стива и начали пристально рассматривать.
- Да не, Серый. Эт не тот. Тот в пиджаке был… и худой… и русский. А этот - смотри!
- И ростом повыше, - вторил третий.
- Сам вижу. – И, уже обращаясь к Стиву, спросил: - Никого здесь не видел? Никто не пробегал, как подкованный кентавр?
- М-м-м… - только и смог промычать Стив, качая головой из стороны в сторону.
- Закурить есть? – спросил крепыш.
- Там, в пиджаке остались, - махнул рукой Стив и обалдел от собственной глупости.
- В каком пиджаке?! – хором выпалили все трое.
Медлить было нельзя ни секунды, и Стив нашёлся:
- В ре-жа-ке! В лодке! – и снова махнул рукой в сторону берега.
- В режаке? Ты чё, бракушник? Сам откуда?
- С этого… с Лебяжьего, – непослушными губами произнёс Стив.
- А у нас чё делаешь?
- Дык… эта… за бухлом! – выпалил Стив.
- Слышь, дружище, а чем от тебя так несёт? – сморщился самый длинный. И, отпрянув от Стива, заржал: - Ты вообще весь в чём?
- Дык, с лодки… эта… спрыгнул… когда чалились. И прям… - обречённо махнул двумя руками Стив.
- Ладно, бывай, - сказал крепыш и, уже обращаясь к своим: - Пошли. Никуда он не денется. В шатре выловим. Он там всё равно появится.
Стив не помнил, сколько ещё стоял, выходя из оцепенения и боясь повернуть голову вслед уходящей в темноту опасности. Он понятия не имел о диалектике и китайской философии, но до него внезапно дошло, что чёрное иногда может оказаться белым. То, что недавно покушалось на его здоровье, помогло в конечном итоге его сохранить! Осы и свиньи его так "оттюнинговали", что и мама родная не узнала бы! В пору вернуться и расцеловать каждую в наглый розовый пятачок! Но в шатёр путь был отрезан окончательно. Значит, нужно как-то добираться до дома. А в такое время, кроме как пешком и с песнями, вариантов не светило.
Прохлада и тишина гоголевской ночи не смогли расположить Стива к романтическому настроению. Наоборот, состояние, близкое к отчаянию, овладевало Стивом с каждым мучительным шагом в одних носках по острому щебню, рассыпанному даже по обочинам. Зачем ему всё это? Ради чего? Хорошо ещё на похоронах не подрядились играть. А то там бы и прикопали вместе с "клиентом". И всё из-за какого-то умника, не умеющего пить! Хватит! Нужно завязывать с этим опасным делом. Чёрт с этой аппаратурой, пропади она пропадом! В "Сельхозтехнике" неплохо платят, да и здоровье не казенное. Слава богу, что сегодня всё закончилось относительно благополучно. Так, наверное, думал Стив. Но, как оказалось, напрасно.
До парома он добрался к рассвету. Повалившись на лежащее вдоль дороги бревно, он всем телом ощутил зверскую усталость и какую-то безысходность. Нестерпимо хотелось пить и курить. Но спуститься к берегу уже не было сил. Минут через десять, подняв клубы пыли, к парому подъехал КАМАЗ с термобудкой и ростовскими номерами. "Хоть тут повезло", - подумал Стив и на измученных ногах поковылял к машине. Камазисты в то время считались шоферской элитой, слыли народом зажиточным, да и в беде не бросали. Поэтому разжиться куревом и напроситься в попутчики Стив рассчитывал не без основания. Он скромно постучал в дверь кабины.
- Мужики, дайте закурить, – попросил он непослушными губами у открывшего ему дверь высокого, худощавого усатого пассажира. Тот окинул удивлённым взглядом Стива, расплылся в широкой улыбке и, не отрывая взгляда от Стива, произнёс:
- Жека, ты гля! – Затем протянул Стиву сигарету со спичками и спросил: - Ты шо, хлопец, под состав с навозом попал?
Они зашлись таким заразительным и странным для раннего утра хохотом, что Стиву самому захотелось посмеяться вместе с ними. Но малейшие попытки улыбнуться вызывали боль, и ничего, кроме несуразного "гы-гы-гы", у него не получилось.
Стив жадно затянулся сигаретой и ответил:
- Да, не. Я со свадьбы…
- С какой? Кабана замуж выдавал? – гоготал усатый камазист. – И, как я бачу, пришлось повозиться?
Шутили они беззлобно, как бы для себя, не на публику. Приятный суржик ласкал ухо, и у Стива даже немного поднялось настроение. Конечно, подбросить его до Камызяка они согласились, но с условием, что поедет в будке. В кабину пускать категорически отказались. Они напоили его водой из канистры, поливая струёй ему в ладони на почтительном расстоянии.
Паромщики к тому времени проснулись и завели баркас. Пора было грузиться. Мужики открыли двери будки, которая была по высоте наполовину забита шкурами. Забираться в неё было чертовски неудобно, и Стив долго соображал, за что бы зацепиться.
- Да шо ты стремаешься, как пацан?! Цепляйся за шкуры, и вперёд! За то место, где у быка раньше хозяйство висело! Петро, помоги хлопцу подсадчиком!
Петро вынул из-под будки щётку с длинной ручкой, которой они мыли кузов, и, уперев ею Стива под зад, придал ему необходимое ускорение. Шкуры были немного сырыми и покрыты солью, но после всего пережитого показались Стиву периной. Двери будки закрылись, стало темно. Тусклый свет проникал лишь через небольшое вентиляционное окошко над кабиной. Стив растянулся на шкурах и почувствовал, как будка мягко качнулась и, плавно переваливаясь с бока на бок, заехала на паром. Ощущение полёта и блаженного спокойствия охватило Стива. Он закрыл глаз, раскинул руки и… заснул богатырским сном.
Женька с Петром давно работали в паре. Обоим было за тридцать, оба были семейными. Этот рейс ничем не отличался от остальных. У себя в Новочеркасске они загрузились сахаром и, доставив его в Астрахань, в УТЭПе (управление транспортно- эксплуатационного обслуживания – ред.) взяли попутный груз. Гонять транспорт порожняком в то время запрещали. Грузиться нужно было шкурами в Камызякской заготконторе. Но собирать их пришлось по всему району. Последней "точкой" были Увары. Документы оформили только под вечер. У трактористов в колхозном гараже под завязку заправились соляркой, искупались и постирались в местной речке. А на рассвете тронулись в путь. Нужно было к обеду добраться до Никольского, чтобы разжиться астраханскими кавунами, о чём они предварительно договорились с местным бригадиром. Для себя, покушать. Ну, и соседям немного "за недорого". В воскресенье дорога не так загружена, да и гаишников меньше. Машина летела домой как-то по-особому, с охоткой. Рейс растянулся почти на неделю, и это ощущалось щемящей тоской по дому. Магнитола под потолком работала почти на полную и вместе с "Землёй в иллюминаторе" предвещала скорое возвращение к родному порогу. Старый мост и Стрелецкое проскочили без остановок и к обеду уже были в Никольском. Свернув с трассы, подъехали к пустому стану и заглушили двигатель. Сзади послышался глухой стук. Мужики переглянулись: что могло стучать в неработающей машине? Стук не прекращался и становился всё громче. И тут их словно током прошибло: "Артист!" Как они могли забыть про него?! Они выбрались из кабины и нерешительно подошли к будке. Ухватившись за защёлку, Петро на мгновенье взял паузу, словно троечник перед тем, как вытянуть билет, поднял её и открыл дверь. С высоты шкур взглядом побитого щенка на них смотрел стоящий на четвереньках Стив.
- Мужики, вы чё?. Я вам и орал, и… все руки уже отбил… – обиженно просипел посаженным голосом Стив.
Что могли ответить ему мужики? Они долго извинялись, потом отпоили его чаем из термоса, накормили и дали всласть накуриться. Нужно было как-то возвращать обратно бедолагу, оказавшегося по их воле за двести километров от дома. Решили выехать на трассу к ближайшей заправке. И там Стиву по-настоящему повезло. На заправку заехал Коля Галичкин, который на рыболовском КАМАЗе возвращался с напарником из Москвы. Он тоже был когда-то "лабухом" и тоже басистом. Галичкин не сразу узнал в бомжеватом оборванце коллегу. Со Стива сняли изгаженные лохмотья, переодели в трико и старый свитер, служившие водилам сменкой, обули в стоптанные зимние ботинки. В общем, привели в божеский вид. Ростовчане одарили его трояком и уехали на бахчу, дав прощальный длинный гудок. Всю обратную дорогу Коля с напарником надрывали животы над историей Стива, которая могла закончиться куда как минорнее. В Камызяк въехали уже ночью. Стива подвезли к самой калитке. Зайдя в дом и включив свет, он осипшим голосом потребовал что-нибудь пожрать. Сонная жена, взглянув на него, с испуганным криком выбежала на улицу. Всё, конечно, выяснилось, и Стив в конце концов был опознан родными. Но нервов им это стоило.
Вот так закончилась это история. Витёк с Олегом сильно не пострадали. Даже наоборот. Они смогли каким-то образом оторваться от погони и затеряться в лабиринте уваринских улочек. Наутро отец жениха заплатил им всю сумму, объяснив свою щедрость тем, что благодаря их "квесту", дефицитную водку удалось изрядно сэкономить. Уцелевшую аппаратуру погрузили на тот же "Кубанец" и отправили их домой с миром, дав с собой ещё и вина. Валентину же на второй день пришлось за всех отдуваться. Но, как я уже говорил, человеком он был неконфликтным и безотказным. Да и его хозяева не обидели. А Стив ещё долго приходил в себя и на свадьбах какое-то время не играл.